Beschreibung

ФРАГМЕНТ ИЗ КНИГИ

НА ПУСТЫРЕ С НОЖОМ У ГОРЛА

В Эрэц Исраэль, в начале двадцатых, вокруг Бааль Сулама собралась горстка учеников. Тех, кто распознал в нем величайшего каббалиста. Они прилепились к нему душой и телом, и ночные уроки с ним стали их жизнью.
И вдруг Бааль Сулам сообщает им, что вынужден перехать в Гиват – Шауль, – далекую окраину Иерусалима. Все знали, что ходьбы до Гиват Шауля час, по пустырю, без огня, ночью живым туда не дойдешь. Банды и дикие звери поджидали свою добычу… Но урок никто не отменял. Они знали, что в час ночи, как всегда, зажжется лампа в комнате Бааль Сулама и начнется урок. С ними или без них. И поэтому не было у них вопроса – идти или не идти.

Ночью в единственном доме Гиват-Шауля горел свет.
Качался огонек в керосиновой лампе. Она стояла на подоконнике в комнате рава Ашлага.
Как свет маяка, она указывала путникам дорогу, звала прийти, погреться и приобщиться к великой мудрости.

Рав Ашлаг налил кофе в большую чашку. Дымилась папироса в забитой окурками пепельнице. Под столом стоял таз. Худые ноги рава Ашлага были опущены в холодную воду.
Все было как всегда.
Он работал и ждал учеников.
Они все не шли.

Моше и Шимон стояли за последними домами Иерусалима.
Перед ними было огромное пространство, отделяющее город от Гиват-Шауля.
Ждали Хаима.
Узкая дорожка исчезала в черноте пустыря.
Они не решались ступить на нее.
Ждали, нетерпеливо оглядываясь.
– Он не придет, надо идти, – сказал Моше.
– Подождем еще несколько минут, – попросил Шимон.
– Он не придет, говорю тебе! – Моше раздраженно повысил голос.
– А если придет, как он доберется один?!
Словно в ответ на эти слова из черноты раздался вой шакала. Он был где-то очень близко.
Моше и Хаим припали к стене дома.

– Да плевать я хотел на него, – простонал Моше. – Я еще вчера видел, как дрожали его руки. Нет его, значит, он не хочет идти на урок! Все. Идем.

Они двинулись вдоль стены. Слышались их шуршащие шаги. Время от времени они замирали и пережидали, затаив дыхание, пока не стихнет вой.
В темноте ночные звери с рычанием разрывали добычу. На одном из подъемов камень предательски сдвинулся под ногой Шимона и шумно покатился вниз.

Тут же резкий окрик остановил его.
Из темноты проявился английский патруль.
Два солдата оглядели евреев.
– Куда идете? – спросил первый.
– В Гиват Шауль, – дрожащим голосом ответил Шимон.
– Почему ночью?
– Мы идем на урок к нашему учителю.
– Почему урок ночью?! – с угрозой переспросил первый.
– Мы работаем днем, – торопливо ответил Моше.
– Чего только не придумают, – второй англичанин покачал головой. – Ночью… на урок… Ночью надо в теплой постели прижаться к теплой жене и… О-о-ой, лучше об этом не думать.
Первый еще раз презрительно оглядел двух трясущихся евреев и высокомерно сказал: – Ну идите…
Они сорвались с места и, путаясь в ногах друг у друга, исчезли в темноте.
Им вслед послышался голос первого солдата:
– А чего учите-то?
– Каббалу… – донесся из темноты голос Шимона.
– А что это такое?
– О том, как Творца раскрыть…
– А-а-а…, – протянул первый, словно понял ответ.
– Смотрите, – прокричал второй, – мы последние, там уже постов наших нет! Сегодня Абу Халиф гуляет со своими ребятами, попадетесь – так он и отправит вас на встречу с вашим Творцом.
Англичане засмеялись.
А Моше и Шимону было не до смеха.
Они бежали в ночи по едва видной, узкой дорожке. Бежали долго. Дорожка петляла. Они молились, чтобы как можно скорее проскочить этот пустырь.

Наконец, впереди на фоне черного неба открылись силуэты домов, в одном из окон раскачивался огонек керосиновой лампы.
Они припустили изо всех сил.

Запыхавшиеся, перепуганные они ворвались в комнату.
За столом сидел рав Ашлаг.
Он что-то быстро писал и даже не поднял на них глаз.
Они сели на стулья, пытаясь перевести дыхание.
– Где Хаим? – спросил рав Ашлаг, не отрываясь от писания.
– Мы ждали его и не дождались, – с трудом переводя дыхание, проговорил Моше.
Рав Ашлаг оторвался от письма и посмотрел на него.
– Почему ты так смотришь на меня?! – не выдержал его взгляда Моше. – Он не пришел! Мы его ждали! Скажи, Шимон!
Тот не успел ответить.
За окном послышался выстрел и сразу за ним дальние гортанные крики.
Шимон приник к окну.
Там, в ночи, что-то происходило.
– Хаим! – прошептал Шимон. – Это он!

Полумертвый от страха Хаим смотрел на лезвие ножа. Оно было прижато к его кадыку. В свете луны лезвие сверкало холодной сталью.
– Деньги, еврей! – Послышался из темноты лающий голос на арабском.
– У меня нет ни гроша, – пролепетал Хаим.
– Проверим…
Рука появилась из темноты и ощупала одежду Хаима. За рукой проявилось лицо араба со страшным шрамом через всю щеку.
Ничего не обнаружив, он приблизил свое лицо к лицу Хаима. – Зна-а-а-ю, что вы жирные богатые евреи, хитрые, умеете прикинуться овечкой… А сами волки!.. Но Абу Халифа не проведешь…
– Отпустите меня… Пожалуйста, – жалобно простонал Хаим.
– Снимай одежду! Быстро! – приказал Абу Халиф.
– Я вас очень прошу, только не убивайте! – Хаим чуть не плача торопливо сбрасывал одежду.
– А теперь молись, еврей! – скривился Абу Халиф. – Молись в последний раз, своей еврейской молитвой! – сказал он, и его холодные глаза подтвердили, что всё будет именно так.
Нож, по-прежнему, вжимался ему в горло.
Хаим покорно закрыл глаза. Губы его шептали молитву.

Тем временем в доме рава Ашлага все еще не начинался урок.
Шимон по-прежнему стоял у окна, с тревогой вглядываясь в темноту. Он был уверен, что это Хаим там и с ним происходит что-то нехорошее. Но выйти в ночь, на поиски, у него не было сил. Он боялся и осознавал это.

Часы показывали уже 1 час 15 минут.
За все годы преподавания рав Ашлаг впервые не начинал урок вовремя.
Он сидел, молча, сутулясь, положив руки на книгу.
Он ждал Хаима.

На улице послышались быстрые шаги бегущего человека.
Дверь распахнулась, и в комнату в одних кальсонах вбежал Хаим. Он дрожал от холода или от страха…
Ноги его подгибались.
Он опустился на ближайший стул.

Рав Ашлаг на удивление быстро встал, на ходу снял с себя пальто и набросил его на дрожащие плечи Хаима.
Потом надел ему на голову свою меховую шапку.

– Страшно было? – спросил он.
– Он заставил меня раздеться, – заплетающимся языком пролепетал Хаим. – Он приставил нож к горлу и сказал, – молись…
Голос Хаима начал дрожать, когда вдруг он увидел страдальческое лицо рава Ашлага. Никогда он не видел таким своего учителя.
– Я так хотел быть с вами на уроке сегодня, – жалобно произнес Хаим. – Я только об этом молился!..
Рав Ашлаг качнул головой, и Хаим вдруг понял, что это он, его великий учитель, был с ним там, в ночи, в этом страхе. Это он стоял рядом. И это он помог Хаиму. Мысль была так неожиданна и правдива, что Хаим с удивлением произнес: – Когда я открыл глаза, разбойника уже не было…

Рав Ашлаг выпрямился и сказал всем: – Сейчас будет трапеза. Барух, накрывай стол.

Буквально через несколько минут на столе стояла тарелка с нарезанным луком, полбутылки мутного оливкового масла, черный хлеб и бутылка водки.
Стограммовые граненые стаканы были налиты до краев.

– Я обещал вам открыть секрет, как соединиться с Творцом. – сказал рав Ашлаг.

Измученные, исхудавшие ученики, с красными от усталости глазами, с бледными от постоянного недосыпания лицами, смотрели на него и ждали.

Рав Ашлаг cначала посмотрел на Шимона, – тот отвел взгляд, потом на Моше, – тот потупил глаза. И сказал:
– Дойдете… Но только в одном случае… Если станете одним человеком. С одним сердцем. Я не устану вам это повторять. Это единственное условие. Другого не будет.

Шимон чуть не плакал. Губы его кривились, голова дрожала.

– Если растворитесь один в другом, – продолжал рав Ашлаг, останавливаясь взглядом на каждом из учеников. – Если поручитесь друг за друга.
Шимон закрыл лицо руками.

– Если за жалким телом своего товарища, увидите огромное желание, которым он горит, и скажете в сердце своем: «Как велик мой товарищ! Как велико его желание!», только тогда сдастся ваше «я».

Молчали. Верили каждому слову учителя.
И все-таки Хаим спросил:
– Мы сможем?
– Мы сможем? – повторил вопрос Барух.

Шимон вдруг вскочил с места и, отбрасывая стул, закричал что было силы: – Мы не сможем! Не сможем!.. Зачем нам обманывать себя! Мы не станем братьями! Потому что не перешагнуть нам, не перешагну-у-уть!!! через страх и зависть. Потому что мы такие! Забитые грязью ублюдки, живущие только для себя! Мы не войдем туда! Никогда!.. Куда мы рвемся?!.

Прокричал и сел.
И закрыл голову руками.
Все перевели взгляд на рава Ашлага.
Все ожидали, что он скажет.

Он сказал спокойно, словно ничего не произошло: – Мы начинаем урок.
Дотянулся до книги, открыл, но Хаим опередил его.
Он задал вопрос, который хотели задать все.
– Вы ничего не ответите Шимону? Мы сможем?
– Тряпка! – процедил Моше, косясь на Шимона.

Тот поднял голову. Глаза его были заплаканы.
– Простите меня, – тихо сказал он.
– Из-за таких, как ты!.. – Моше презрительно смотрел на него. – Будь мужиком, слякоть!
– Держись, Шимон, – с состраданием произнес Хаим.
– Простите меня… я буду держаться… – Шимон посмотрел на учителя. – Только не выгоняйте…
– Мы начинаем урок, – сказал рав Ашлаг. – «Зоар» приведет вас к Творцу.

Вдруг он посмотрел в глаза Шимона.
– Я завидую тебе, – сказал он, – Только тот, у кого разбито сердце, приходит к молитве.
Палец его опустился на одну из строчек книги.
– Предупреждаю вас, – произнес он. – Речь идет о самом дорогом, что есть в человеке, а поэтому и спрос с вас большой. Вас не пропустят легко. Главное условие – ни мысли о себе! Ни одной мысли! Сумеете – прорветесь… Каждый должен сказать себе: во мне мои товарищи! Я отвечаю за них. Мы соединились в одно великое желание, и мы не оставим Тебя!.. Услышь нас! Дай нам силу!
Такое напряжение стояло в комнате! Невероятное напряжение! Все боялись пошевельнуться.
– Великая книга, написанная великими мудрецами, – тихо продолжил рав Ашлаг, – Она приведет нас к Творцу. Если мы, как и они, сумеем соединиться…

Прошло много лет с тех пор.
Уже не четверо учеников, а огромная мировая группа идет на прорыв вслед за Бааль Суламом.
И они дойдут.